Дело «Виктории»: свидетель, которую искал суд, дала показания, а потерпевшие сомневаются в хронологии событий

Один из трех разыскиваемых судом и прокуратурой свидетелей по делу о пожаре в лагере «Виктория» сам явился на заседание. Речь идет о воспитателе Анне Черновой, которая отвечала за детей из сгоревшего корпуса. После почти двухчасового допроса потерпевшие заявили, что показаниям воспитателя не поверили.

О том, что ее ищут, Анна Чернова якобы узнала из СМИ. Вопросы же, которые стороны процесса задавали воспитателю, «крутились» вокруг хронологии пожара, обстоятельств эвакуации детей и соблюдения в лагере правил пожарной безопасности. Вообще сегодняшнее заседание Киевского районного суда Одессы по делу директора лагеря «Виктория» Петроса Саркисяна было достаточно «жарким» в эмоциональном плане. Из-за реплик из зала, причем как от потерпевших, так и от самого Петроса Саркисяна и его родственников, судья Виктор Чаплицкий даже грозился прервать заседание.

Примерно такая же картина была и на прошлом заседании, когда допрашивали начальника лаборатории ГСЧС в Одесской области Алексея Панкратова. Он принимал участие в исследовании качества огнезащиты деревянных корпусов лагеря до пожара и в следственных действия уже после него. Именно в заключении Панкратова, датированном октябрем 2017 года, наиболее вероятной причиной возникновения пожара впервые был указан аварийный режим работы электрокипятильника в комнате худрука танцевального коллектива «Адель» Татьяны Егоровой. Последняя, кстати, наравне с электриком лагеря Иваном Козыревым, как раз и входит в тройку тех самых разыскиваемых судом свидетелей.

К показаниям Панкратова и Черновой некоторые потерпевшие отнеслись скептически. Начальник лаборатории, например, заявил во время допроса, что чердачные помещения деревянных корпусов обрабатывали огнезащитным составом. В свою очередь Алексей Мазур, отец погибшей во время пожара Сони Мазур, утверждает, что это не так. Из-за подобных несоответствий он, видимо, и ходатайствовал о проведении еще одной комплексной экспертизы, которую недавно приобщили к материалам дела и начали изучать в суде.  

Что же касается показаний Анны Черновой, то в них, по словам адвоката Оксаны Муравской, представляющей интересы потерявших детей родителей, тоже множество несоответствий. Адвокат считает, что показания работников лагеря могли быть заранее согласованы. Это, в частности, касается хронометража предшествующих пожару событий и обстоятельств эвакуации детей. Сама Анна Чернова, однако, в конце сегодняшнего заседания заявила, что готова пройти проверку на полиграфе.

Из показаний Черновой следует, что примерно в 23 часа она пришла на планерку, устроенную заместителем Саркисяна Татьяной Ланиной. Проходила эта планерка в беседке, расположенной вблизи деревянных корпусов. Оттуда все они хорошо просматривались. Минут через 10-15 она отошла к детям, которые принесли ей чай, за что и получили выговор, ведь явно воспользовались «запрещенным» кипятильником. Через пару минут после ее возвращения в беседке появилась Татьяна Егорова.

Примерно в 23:30 планерка закочилась и Чернова, по ее же словам, ненадолго сходила в корпус №6 — чтобы уложить детей. После этого она подошла к стоящим у корпуса №5, который и сгорит, Егоровой и воспитателю Алене Адамской. Тут то женщины якобы и увидели очень яркий свет в окне комнаты Егоровой. Последняя, утверждает Чернова, сказала, что это огонь и что она забыла что-то выключить.

Далее, по словам свидетеля, она бросилась эвакуировать детей из комнат на первом этаже, Адамская с огнетушителем направилась в горящую комнату, а Егорова побежала выводить детей со второго этажа. При этом Чернова утверждала, что когда она вывела детей из комнат №1, 2 и 3, подняться по лестнице на второй этаж и проверить, что там никого не осталось из-за охватившего угол зданий огня уже было невозможно. Как двое других воспитанников лагеря, а именно Максим Тихончук и Екатерина Ной спасали детей она не видела. Не видела она и как Егорова вместе с тремя девочками, о чем последние сами ранее рассказывали в суде, прыгали со второго этажа.

Потерпевшим в этой истории странным кажется именно хронометраж событий. Ведь спасатели, давая показания в суде, утверждали, что первая пожарная машина прибыла в лагерь уже в 23:40. По их же словам, корпус №5 к тому времени уже полностью охватило пламя — от основания и до крыши. Зайти в него было невозможно. Получается, что еще около 23:30 женщины спокойно разговаривали, стоя рядом с очагом пожара в комнате худрука Егоровой, а уже в 23:40 здание пылало и эвакуацию, к сожалению, не полностью, но закончили.  

Еще одним поводом для короткой дискуссии стали слова Черновой о том, что замдиректора лагеря Татьяна Ланина всегда перед заездом инструктировала воспитателей как о правилах пожарной безопасности, так и о правилах поведения на территории лагеря и за ее пределами. Воспитатели, в свою очередь, проводили инструктажи уже для детей. Об этом в суде рассказывала и сама Ланина, и другие работники лагеря. Однако на вопрос адвоката малолетних потерпевших Николая Стоянова и прокурора Оксаны Моско, почему же все дети говорят, что их никто ни о чем не инструктировал, Чернова ответить затруднилась. Она лишь сказала, что дети возможно покрывают своего худрука Татьяну Егорову.

Кроме того, Чернова не смогла ответить отцу погибшей Снежаны Арпентий Игорю, как именно по инструкции один воспитатель должен спасти всех детей из большого двухэтажного корпуса. В то же время она заявила, что воспитателей в лагере действительно все время не хватало и вместо 8 часов работать приходилось по 14-16. Деньги на ночных воспитателей якобы не хотел выделять департамент образования Одесского горсовета. Глава департамента Елена Буйневич в суде эту информацию опровергала.

Тот же факт, что она не проживала в сгоревшем 5-м корпусе вместе с детьми, а примерно в 200 метрах от него, Чернова объяснила давлением со стороны родителей и опять-таки департамента образования. Якобы именно они настояли, чтобы детей, во-первых, поселили не в каменные корпуса, а в уже закрытые на зиму деревянные, и, во-вторых, по их требованию комнату воспитателя отдали Татьяне Егоровой.

При этом Егорова, добавила воспитатель, обещала помочь следить за детьми. На это адвокаты потерпевших заметили, что даже если и так, то никакого официального статуса Егорова на территории лагеря не имела, а значит, в отличие от его работников, юридической ответственности за детей не несла.

Еще одним любопытным моментом в показаниях Черновой стал рассказ о строгом запрете пользоваться на территории лагеря электроприборами. Об этом запрете она якобы говорила и всем детям, и лично худруку Егоровой. При этом Чернова не отрицает, что в сгоревшем корпусе было как минимум два кипятильника, о которых она знала, — у Егоровой и у старших девочек на втором этаже. Забирать их она не стала, опасаясь недовольства родителей. Воспитатель, однако, утверждает, что потребовала от детей отдать кипятильник Егоровой или тем же родителям. Чуть позже Чернова рассказала, что кипятильниками дело не ограничивалось: у нее самой и у детей якобы еще были и фены, а еще плойки для волос и телефоны с зарядными устройствами.

Адвокат потерпевших Стоянов спросил Чернову, почему во время следствия она упоминала только о кипятильнике Егоровой. Воспитатель ответила, что полицейские интересовались именно наличием электроприбора у худрука «Адели». Директор лагеря Петрос Саркисян добавил, что уже непонятно, чьим адвокатом является Стоянов — малолетних потерпевших или лично Татьяны Егоровой.

После допроса судья Виктор Чаплицкий решил перенести слушания на другой день. Следующее заседание по делу «Виктории» состоится уже в начале апреля. На нем суд продолжит знакомиться с новой комплексной экспертизой и, возможно, допросит электрика лагеря Ивана Козырева. Когда в суд явится Татьяна Егорова и находится ли она сейчас в Украине — все еще неизвестно.

Напомним, в результате пожара в лагере «Виктория», который случился 15 сентября 2017 года, погибли три девочки — воспитанницы танцевального коллектива «Адель», отдыхавшие в лагере.   

Подозрение по этому делу получили директор лагеря Петрос Саркисян, инспектор ГСЧС Леонид Бондарь, который проводил проверки на территории учреждения, бывший начальник Киевского райотдела ГСЧС Валерий Дьяченко, экс-заммэр города Зинаида Цвиринько и директор субподрядной организации, занимавшейся строительством и противопожарной обработкой деревянных корпусов «Виктории» Станислав Чернышов. Старшего воспитателя лагеря Наталью Цокур (Янчик) признали виновной.  

источник: pushkinska.net